Французский бульвар, 85 / Территория санатория им. Чкалова

Оранжерея   История  Экстерьер  Интерьер  Фонтан
 

Дача Маразли была известна в Одессе в предреволюционные десятилетия, как выдающийся образец садово-паркового искусства и архитектуры.
Она занимала обширную территорию, протянувшуюся от берега моря до красной линии Французского бульвара и охватывала большую часть нынешнего санатория им. Чкалова.

Григорий Григорьевич Маразли:

На юге дача граничила с одной из территорий Ботанического сада, на севере — с владениями Г. И. Шехтера.

Живописный парк на территории дачи обустраивался с 1880-х гг. и в отличие от многих других частных владений Французского бульвара — был открыт для посещения сторонней публики.

Один из уголков парка на даче Маразли, открытка нач. XX в.:

В 1907 году в газете «Одесские новости» в заметке «Парк Маразли», знаменитый художник П. Нилус писал:

«Но что особо пленяет в этом парке — это широкие простые линии плана, группировка деревьев, кустов среди газонов, среди цветов часто подобранных с истинным пониманием гармонии красок. Ничего мелкого, утомительно сложного — во всем благородная простота, недюжинный размер. А среди мягких пятен зелени мелькает мрамор статуй глубокими белыми пятнами, кажущимися такими прекрасными…».

А у В. Катаева в повести «Белеет парус одинокий» находим следующие строки:

«Все эти подробности возникали перед глазами мальчика, одна другой свежее, одна другой интереснее. Но они не были забыты. Нет! Их ни за что нельзя было забыть, как нельзя было забыть свое имя. Они лишь как-то ускользнули на время из памяти. Теперь они вдруг бежали назад, как домой после самовольной отлучки. Они бежали одна за другой. Их становилось все больше и больше. Они обгоняли друг дружку.
Казалось, они наперерыв кричали мальчику: „Здравствуй, Петя! Наконец-то ты приехал! А мы все без тебя соскучились! Неужели ты нас не узнаешь? Посмотри хорошенько: это же я, твоя любимая дача Маразли. Ты так любил ходить по моим великолепно выстриженным изумрудным газонам, хотя это строжайше воспрещалось! Ты так любил рассматривать мои мраморные статуи, по которым ползали крупные улитки с четырьмя рожками, так называемые „Лаврики-Павлики“, оставляя за собой слюдяную дорожку! Посмотри, как я выросла за лето! Посмотри, какими густыми стали мои каштаны! Какие пышные георгины и пионы цветут на моих клумбах!Какие роскошнейшие августовские бабочки садятся, в черной тени моих аллей!“...»

Один из уголков парка на даче Маразли, открытка нач. XX в.:

Существование парка Маразли внесло свои коррективы в трассировку строящегося бульвара на месте старой Малофонтанской дороги. Задуманная ранее перспектива моря не получилась — рядом с дачей Маразли пришлось сделать два поворота в обход парка.

Известный краевед Ростислав Александров в статье «Шатер деревьев или прогулка по Французскому бульвару» писал:

«Сегодня достоин внимания факт, что хозяева дач Малого Фонтана на десять лет предоставили городу беспроцентную ссуду для финансирования работ и выкупа полосок земли, которые понадобились отрезать от частных владений при расширении и спрямлении дороги. Более того, кое-кто отдал землю даром: владелец известных бань С. Исакович и другие. Но несколько человек наотрез отказались продать эти злополучные полоски земли и их пришлось отчуждать по высочайшему указу императора. Среди отказавшихся, как оно ни странно, был Г. Г. Маразли. Видимо, он не смог „резать по живому“ свой прекрасный, украшенный мраморными скульптурами, „улыбающийся“, по словам художника П. Нилуса, парк. Город уважил человека, который сотни тысяч рублей жертвовал на благотворительные нужды, и землю у Маразли не отчуждали. Но, как с сожалением отметил В. И. Зуев (инженер, руководивший в начале XX-го в. обустройством Французского бульвара — А.О.), „Мало-Фонтанская дорога получила поворот против его дачи и тем самым лишилась прямолинейности и перспективного вида на море“.»

Один из уголков парка на даче Маразли, открытка нач. XX в.:

Дача Маразли изобиловала архитектурными достопримечательностями.
Вход в парк предваряли изящные ворота с каменными пилонами, что были украшены нишами, а широкая вымощенная аллея вела мимо оранжереи к особняку (т. н. Верхняя дача). На обрыве склона начиналась система каскадных лестниц, у подножия которых, почти на берегу моря, располагался еще один особняк (т. н. Нижняя дача).

Ворота дачи Маразли со стороны Французского бульвара:

Нижняя дача, открытка нач. XX в.:

Уголок парка санатория им. Чкалова, предположительное историческое место расположения т. н. Верхней дачи (фотографии 2020 г.):

Единственное сохранившееся сооружение бывшей дачи Маразли — изысканная оранжерея, размах и архитектурное совершенство которой впечатляют и сегодня. По некоторым сведениям проект постройки оранжереи возник у Г. Г. Маразли во время его частых визитов во Францию, где он увидел нечто подобное.

Для осуществления задуманного он обратится к архитектору Павлу Ульриховичу Клейну, с которым уже имел большой опыт сотрудничества. Ранее Клейн выстроил для Маразли здания на другой его даче, располагавшиеся на противоположной стороне бульвара. Позднее Григорий Григорьевич передал их для нужд Школы Садоводства и Огородничества.
Эти постройки Павел Клейн осуществлял для Маразли в период с 1886 по 1889 гг., и в том же 1889 он построил и оранжерею.

Оранжерея, фотография нач. XX в.:

Творчество П. У. Клейна хорошо известно в Одессе в лице нескольких домов так называемого «кирпичного» стиля (доходный дом Сигала на Спиридоновской, 8; доходный дом Руссова на Торговой, 6 и т. д.) и множества интересных строений иных стилистик.
На Французском бульваре, П. У. Клейн возвел помимо дачи Маразли, дачу Параскевы (Фр. бульвар 40, административный корпус санатория «Аркадия») и, предположительно, расположенную неподалеку от оранжереи дачу Е. Шехтер.

Пауль Ульрихович Клейн:

Оранжерею венчал остекленный купол, собранный из металлических элементов, заказанных в США. Для поддержания внутри постоянного микроклимата ее снабдили паровым отоплением, а ориентация строения по солнцу обеспечивала растениям максимально возможное количество света в любое время года.
После окончания строительства в прессе ее называли «грандиозная и образцовая» (протяженность составляет 40 метров). Стоимость постройки оранжереи обошлась Г. Г. Маразли в 30 тысяч рублей.

Один из уголков парка на даче Маразли, где располагалась знаменитая копия античной скульптуры Лаокоона, в нынешние времена находящаяся перед зданием Археологического музея:

После смерти Григория Григорьевича Маразли в 1907 году, его имущество было разделено согласно завещанию. Разделена была и дача.
Часть, где находится оранжерея, перешла к Петру Сергеевичу Толстому. После событий 1917 года в Петрограде П. С. Толстой переехал в Одессу, где он прожил до смерти, наступившей в следующем, 1918 году.

Уголок дачи Маразли и Лаокоон, нач. XX в.:

В течение всего советского периода, уже в составе санатория им. Чкалова, оранжерея продолжала использоваться по назначению, однако в 1990-е гг. здание начало постепенно приходить в упадок и к первой половине 2000-х гг. оказалось заброшенным. Более двух десятилетий постсоветского периода, величественное произведение Клейна служило пристанищем для бездомных, мусорной свалкой и популярным местом времяпрепровождения различных маргиналов.

Ко второй половине 2010-х гг. оранжерея полностью лишилась остекления и оригинального отопительного оборудования. Ничем не защищенные от дождей, снегов и вандалов металлические каркасы кровли боковых крыльев и центрального купола постепенно разрушаются и теряют отдельные элементы конструкций и декора.

Оранжерея в 2008 г., фотография с сайта Домофото:

В 2016-2017 гг. стараниями руководства санатория им. Чкалова, нескольких городских общественных организаций и просто неравнодушных одесситов была проведена серия субботников по очистке оранжереи от мусора и разрушающей ее конструкции растительности.

Перед первым из них, в целях обеспечения безопасности участников субботника, все оставшееся остекление купола и сводов было убрано и впоследствии вынесено из здания вместе с мусором. Станет ли эта акция началом пути к восстановлению оранжереи — покажет время.

 
Оранжерея   История  Экстерьер  Интерьер  Фонтан